Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович - Орел-Меценат
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин
Орел-меценат
Поэты много об орлах в стихах пишут, и всегда с похвалой. И статьи у
орла красоты неописанной, и взгляд быстрый, и полет величественный. Он не
летает, как прочие птицы, а парит, либо ширяет; сверх того: глядит на
солнце и спорит с громами. А иные даже наделяют его сердце великодушием.
Так что ежели, например, хотят воспеть в стихах городового, то непременно
сравнивают его с орлом. "Подобно орлу, говорят, городовой бляха N такой-то
высмотрел, выхватил и, выслушав, - простил".
Я сам очень долго этим панегирикам верил. Думал: "Ведь, в самом деле,
красиво! Выхватил... простил! Простил?!" - вот что в особенности пленяло.
"Кого простил? - мышь!! Что такое мышь?!" И я бежал впопыхах к кому-нибудь
из друзей-поэтов и сообщал о новом акте великодушия орла. А друг-поэт
становился в позу, с минуту сопел, и затем его начинало тошнить стихами:
Но однажды меня осенила мысль. "С чего же, однако, орел "простил" мышь?
Бежала она по своему делу через дорогу, а он увидел, налетел, скомкал и...
простил! Почему он "простил" мышь, а не мышь "простила" его?"
Дальше - больше. Стал я прислушиваться и приглядываться. Вижу: что-то
тут неблагополучно. Во-первых, совсем не затем орел мышей ловит, чтоб их
прощать. Во-вторых, ежели и допустить, что орел "простил" мышь, то, право,
было бы гораздо лучше, если б он совсем ей не интересовался. И, в-третьих,
наконец, будь он хоть орел, хоть архиорел, все-таки он - птица. До такой
степени птица, что сравнение с ним и для городового может быть лестно
только по недоразумению.
И теперь я думаю об орлах так: "Орлы суть орлы, только и всего. Они
хищны, плотоядны, но имеют в свое оправдание, что сама природа устроила их
исключительно антивегетарианцами. И так как они, в то же время, сильны,
дальнозорки, быстры и беспощадны, то весьма естественно, что, при
появлении их, все пернатое царство спешит притаиться. И это происходит от
страха, а не от восхищения, как уверяют поэты. А живут орлы всегда в
отчуждении, в неприступных местах, хлебосольством не занимаются, но
разбойничают, а в свободное от разбоя время дремлют".
Выискался, однако ж, орел, которому опостылело жить в отчуждении. Вот и
говорит он однажды своей орлице:
- Скучно сам-друг с глазу на глаз жить. Смотришь целый день на солнце -
инда одуреешь.
И начал он задумываться. Что больше думает, то чаще и чаще ему
мерещится: хорошо бы так пожить, как в старину помещики живали. Набрал бы
он дворню и зажил бы припеваючи. Вороны бы сплетни ему переносили, попугаи
- кувыркались бы, сорока бы кашу варила, скворцы - величальные песни бы
пели, совы, сычи да филины по ночам дозором летали бы, а ястребы, коршуны
да соколы пищу бы ему добывали. А он бы оставил при себе одну
кровожадность. Думал-думал, да и решился. Кликнул однажды ястреба, коршуна
да сокола и говорит им:
- Соберите мне дворню, как в старину у помещиков бывало; она меня
утешать будет, а я ее в страхе держать стану. Вот и все.
Выслушали хищники этот приказ и полетели во все стороны. Закипело у них
дело не на шутку. Прежде всего нагнали целую уйму ворон. Нагнали, записали
в ревизские сказки и выдали окладные листы. Ворона - птица плодущая и на
все согласная. Главным же образом, тем она хороша, что сословие "мужиков"
представлять мастерица. А известно, что ежели готовы "мужички", то дело
остается только за деталями, которые уж ничего не стоит скомпоновать. И
скомпоновали. Из коростелей и гагар духовой оркестр собрали, попугаев