707e326b     

Саломатов Андрей - Незнакомка



АНДРЕЙ САЛОМАТОВ
НЕЗНАКОМКА
Вот уже полтора года, как Сергей Павлович Толстиков трудился
бухгалтером в артели глухонемых, которая выпускала похоронные венки,
бумажные цветы, ленты и прочую мелкую ритуальную "бижутерию". Для того
чтобы устроиться в артель, ему пришлось приобрести фальшивую медицинскую
справку о своем несуществующем врожденном недуге. Зато теперь Толстиков
имел приличную работу по своей специальности и неплохую зарплату, которой
хватало даже на скромные безобидные развлечения: газеты и субботнее пиво.
За восемнадцать месяцев Сергей Павлович вполне освоил язык жестов,
легко читал по губам и научился каллиграфии - слухоговорящий директор
терпеть не мог неразборчивого почерка и раздражался, если кто из
работников обращался к нему со своими каракулями.
Работать с глухонемыми было одно удовольствие - ни тебе шума, ни устной
матерщины. Молчаливая очередь за зарплатой текла спокойно, кладбищенскую
тишину нарушал лишь тихий шелест финансовых ведомостей и купюр. И только
иногда, если поблизости не было начальства, некоторые позволяли себе
выругаться вслух, считая скрытного бухгалтера глухим как пень.
Как всегда, Толстиков возвращался со службы самой короткой дорогой -
вдоль изломанного щербатого забора, мимо небольшого консервного заводика.
Миновав заросший лопухами пустырь, он направился к воротам проходной, но
не дошел до них каких-нибудь тридцати метров. За спиной у него раздался
грохот, да такой дьявольской силы, что конца взрыва Сергей Павлович так и
не услышал, потому что оглох. Толстиков даже не успел обернуться. Уже
через мгновение его настигла ударная волна, которая подняла Сергея
Павловича в воздух и швырнула на поросшую лебедой кучу строительного
мусора.
В клубах пыли исчезли солнце, небо и все, что окружало Толстикова всего
секунду назад. Облако было настолько плотным, что какое-то время нельзя
было ни дышать, ни видеть, словно его живого погрузили в некую воздушную
суспензию. Затем на землю пролился редкий дождь из обломков кирпичной
стены, но, к счастью, ни один из них не задел Сергея Павловича.
Совсем рядом с Толстиковым что-то мелькнуло в воздухе, упало,
подкатилось к нему почти вплотную и остановилось. У Сергея Павловича так
сильно гудело в ушах, что этот монотонный густой гул сопровождал его еще
два последующих дня.
Ветер быстро унес пылевое облако в сторону, и только тогда Толстиков
разглядел, что именно упало рядом с ним. Это была обезображенная взрывом,
оторванная человеческая голова. Она лежала на правом ухе, смотрела прямо в
глаза Сергею Павловичу и дергала веком - тик, очевидно, приобретенный уже
после взрыва.
- Лежи-лежи, там еще один паровой котел, может рвануть, - одними губами
сказала голова.
Поднаторевший в ежедневном чтении артикуляции, Толстиков без труда
понял предупреждение и посильнее прижался к строительному мусору, однако
взгляда от головы не отвел. Из истории он знал, что отрубленные головы еще
некоторое время моргают и пытаются говорить, но чтобы так долго, он не мог
себе представить. А голова тем временем продолжала шевелить губами:
- Когда взорвалось, я в цеху стоял у окна. Вот мне башку и оторвало.
Тело осталось там, под стеной.
- Сочувствую, - растерянно ответил Сергей Павлович и сам не услышал
своего голоса.
- Жаль умирать в такой прекрасный летний день, но, видно, судьба, -
прочитал Толстиков по губам и вынужден был согласиться:
- Жаль.
Голова была права. День был отменным, какие нечасто случаются даже
летом, и внезапно Сергей Павло



Содержание раздела